Гроза над Дремучим Миром

Страница 10

Как и наместники, Бейше мог управлять людьми, но только весьма ограниченными средствами гипноза. Он знал все яды и противоядия, зелья и средства от ран. Он умел подчинять стихии и в совершенстве знал алхимию. Он изобрел средство от бессмертия и собирался с его помощью сделать своего господина единственным наместником на земле. Он мог бы быть неуязвимым и всесильным, если бы был таким же бесчувственным, как Хамсин. Но Бейшехир был человеком, и у него были человеческие слабости. Одной из них была Иверлин.

Выдернутая из своего мира, она оказалась в рабстве, и ее ждала бы та же участь, что и всех женщин в горах, если бы Бейше не сделал ее своей наложницей. Ее непокорность была подавлена опиумом, и все, что происходило вокруг перестало ее интересовать навсегда. Она жила лишь в своих грезах, а ее реальностью стали сны и видения.

Когда по дороге на воздух Хамсин встретил Иверлин, которая со счастливой улыбкой на лице бродила по мрачным коридорам пещерного дворца, он на миг остановился. Ему в голову пришла новая идея.

— Скра, как думаешь, насколько дорога Бейше эта девчонка? — спросил он у ворона и не поворачивая головы проследил за шагами Иверлин. — Чтобы он мог сделать ради того, чтоб она осталась в живых?

— Многое, но отнюдь не все, что угодно.

— И все-таки это не лишний стимул для усердия.

— Неужели господин не боится смертельного яда, приготовленного колдуном?

— Замолчи, глупая птица! — зло ответил Хамсин, и в темноте стало слышно, как он в ярости заскрипел зубами. — Девчонку нужно спрятать! Тогда Бейше не посмеет даже и думать о том, чтоб испытать свое зелье на мне!

— Мне кажется, господин, женщина — это не то, ради чего мужчина станет жертвовать властью.

Титан и птица достигли вершины, где находился выход наружу. Это была площадка в несколько квадратных метров, и от нее вели крутые ступени вниз, к подножию горы. Только так можно было выйти или войти в пещеру, где жил Хамсин.

Подъем сторожил дэв, мимо которого даже сам наместник не мог пройти без куска сахара. И это была не только традиция. Дэв был глуп, но невероятно огромен и силен и не мог никогда разобрать, где свои, где чужие. Поэтому его и выбрал хозяин сторожить подъем в пещеру, ведь злобность без разбора импонировали ему гораздо больше, чем расчетливый и самостоятельный ум.

Когда они проходили мимо этого косматого и угрюмого сторожа, Хамсин снова спросил:

— Ты думаешь, Скра, что Бейше старается вовсе не для меня?

— Я полагаю, господин, что не стоит ему доверять безгранично. Ведь он — человек и поэтому способен на самую невероятную подлость, впрочем, как и на безграничную преданность.

— Тогда вот что. Лети к начальнику гвардии и вели отвезти Иверлин в Глухие пещеры и заточить в лабиринте. Да и распорядись, пока не давать ей опиума. Пусть ее рассудок немного проясниться.

Ворон улетел выполнять приказ хозяина, а Хамсин отправился в южные шахты. Необходимо было разобраться с мятежником, посмевшим восстать против убивающей непосильной работы.

У рабов, работающих на рудниках, не было ни имен, ни прозвищ, ни даже номеров. Надсмотрщики не вели никакого учета. Они знали лишь, сколько умерло, а значит столько же нужно восполнить или еще больше, если появлялись новые шахты или старые рабы становились слишком истощенными. Но одного человека все называли по имени — Саб-Бияр. Он проработал в шахтах слишком долго, почти семь лет, и все это время слыл главным возмутителем спокойствия, единственным не смирившимся и постоянно пускающимся в бега.

На его теле уже не оставалось живого места, один глаз был выбит, вырваны все ногти, но он был непоколебим. Все снова и снова подстрекал он унылую безвольную массу к недовольству и ропоту, провоцировал их на побег и ни в коем случае не хотел умирать. Казалось у него было несколько жизней. Оживая после бесчеловечных побоев и пыток, он снова шел работать и роптать, затихая лишь потеряв сознание.

— Снова Саб-Бияр? — спросил наместник, явившись в шахты.

— Точно, господин, — низко склонив голову, ответил надсмотрщик.